Вы все дураки и не лечитесь
суббота, 01 января 2011
пятница, 31 декабря 2010
среда, 29 декабря 2010
вторник, 28 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
Опять Гимн
Доброе утро! Хотел у Вас спросить, почему Вы так против Советского гимна?Я например, не знаю новых слов гимна,но старые знаю наизусть. По радио каждое утро передавали,и как бы не относится к этому щас,этого нельзя забыть.Ностальгия..А кстати,мы бы знали слова из Сталинского гимна,если б не демократия?"Нас вырастил Сталин на верность народу"?Я например,эти слова услышал только в 90-х.И зачем же это забывать?Никто ведь к старому ведь не собирается возвращатся,но история есть история.А Вы как считаете?(Прошу прощения если похожий вопрос уже задавали).
ОТВЕТ
понедельник, 27 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
Гайдар - икона
Валерия Ильинична, в связи с тем, что Вы делаете из Егора Гайдара икону либерализма, ответьте, пожалуйста, допустима ли для либерального демократа нижеследующая общественная позиция, о которой свидетельствует Борис Немцов?
http://www.svobodanews.ru/content/transcript/2247864.html:
"...если говорить о покойном Егоре Гайдаре... я, кстати, с ним много раз на эту тему говорил, он всегда говорил, что я сделаю все, я не люблю этого Путина, всех его чекистов и коррупционеров, но я буду делать все, чтобы не допустить повторения сценария краха СССР..."
ОТВЕТ
воскресенье, 26 декабря 2010
суббота, 25 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
«Медведь», октябрь 2010 ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ
Последний всадник Апокалипсиса
Мы привыкли к всадникам с картины Дюрера: страшным, не от мира сего, мистическим; ужасна смертельная поступь Коня Блед с соответствующим всадником; убийствен галоп Вороного коня, коня войны и смуты. Никто из нас никогда не видел этих вестников конца времен и, конечно, не увидит: Бога и его свиту видевший—умрет. Бог щадит слабого человека и является ему то в горящем кусте, то вообще закадровым голосом «от автора» (благо, Бог первый и главный автор и есть, а мы только соавторы и наши имена в деле творения — петитом, в сносках: всем спасибо).
Когда Иоанну на Патмосе было дано откровение, он, увидев ужасный свет и Ангела Господня, просто зажмурился и простерся ниц. Всадники Апокалипсиса для нас — это что-то вроде дикой охоты короля Страха: черные кони, черные всадники, глухие капюшоны, горящие глаза гепардов, факелы...
Никто не ждал, что последний всадник Апокалипсиса явится к нам пешком, с арестантской сумой, в лагерной робе, с номерами, с простецкой внешностью крестьянина-середняка, подстриженный в скобку, под горшок, с реденькой тщедушной бородкой. Никто не ждал, что в руках у него будут не меч и не весы, а торба книг: правда, истина, приговор одной шестой части суши и еще порядочным кускам этой самой суши в виде Китая, Вьетнама, Северной Кореи, Лаоса, будущей Кампучии, одной трети Африки, Кубе и будущим «боливирианским демократиям» и вообще всем, кто попался на коммунистическую удочку и сплясал под социалистическую дудочку безбожных Крысоловов. Последний всадник Апокалипсиса прошел весь крестный путь Иисуса и его Пророков, только без этого баловства, без воскресения из мертвых. Сначала, как водится, его закидали дохлыми кошками. По Лермонтову: «Провозглашать я стал любви и правды чистые ученья: в меня все ближние мои бросали бешено каменья». И дальние зачастую бросали тоже. Потом — недолгая слава, апофеоз, марш победителей. Все якобы приняли христианство. Все якобы строят капитализм. И финал: язычники возвращаются к своим капищам, к своему социализму, к своим кумирам, а если не возвращаются, то притворяются. Церковь и инквизиция сами по себе, а вечно гонимый Христос — сам по себе. То есть высокочтимый Солженицын, изданный, награжденный и включенный в школьную программу, — и Сталин почти с тем же статусом, но, в отличие от Александра Исаевича, претендующий на «имя России» и даже призер этого списка. Полный успех мух как составной части котлет.
Вы уже догадались, что последнего всадника Апокалипсиса, нашего вчерашнего современника, звали Александр Исаевич Солженицын.
ПРЕВРАЩЕНИЕ ОТРОКА ВАРФОЛОМЕЯ.
Солженицын был хорошего рода и абсолютно непролетарского происхождения. Отец, Исаакий Семенович, был работящим и верующим крестьянином с Северного Кавказа. Такой трудовой середняк. Мать, Таисия Захаровна Щербак, была явно из «кулаков», то есть дочерью хозяина богатейшей на Кубани «экономии», хозяйства вроде хутора. Причем начинал он чабаном, а богатства добился собственным умом и трудом. Потом разные «горлохваты» из агитпропа будут писать, что с таким происхождением можно было стать только антисоветчиком. Правильный классовый подход, жаль только, что он не сработал у Саввы Морозова, у кучи восторженных интеллигентов и даже землевладельцев, жертвовавших на динамит, на эсеров, на большевиков и прочие прелести; да и у братьев Ульяновых, интеллектуалов и дворян, и у сестрицы их Аннушки тоже могло бы хватить ума не рубить сук, на котором сидела эта семья и множество других семей в России. Мне тоже, кстати, жалко наших имений в Смоленской губернии (дедушкино дворянское достояние), мукомолен на Волге (с бабушкиной купеческой стороны) и доходных домов пополам с ювелирным магазином в Питере. Своя ноша карман не тянет.
Но родители Солженицына были не просто земледельцами, они учились, получили хорошее образование и познакомились в Москве. В 1914 году патриот Исаакий Солженицын пошел добровольцем на фронт и служил офицером.
Он вернулся живым с войны, но погиб в июне 1918 года на охоте. Маленький Саня был посмертным ребенком, он родился 11 декабря 1918 года. Голод, конфискация и ликвидация стояли у его колыбели. У семьи все отобрали и выкинули Таи- сию с младенцем на улицу. В 1924 году мать увезла малыша в Ростов-на-Дону, зарабатывая ему на черствый хлеб чем только можно. В1926 году Саня пошел в советскую школу (других- то не было), в 1936 году ее закончил. Пришел он в школу отроком Варфоломеем, чистым, светлым, с крестиком на шее. И тут его стали травить и ломать, делая из него Павлика Морозова. Такие «отроки Павлики» в обязательном порядке заменяли сосланных и замученных Варфоломеев. А юный Саня еще и не хотел вступать в пионеры и ходил в церковь.
В конце концов бедного ребенка сломали и сделали (как им показалось) таким, как все. Этой слабости он себе не простил до конца жизни. Это первое бесчестье только усилит будущую ненависть. В конце концов он стал-таки марксистом и в 1936 году вступил в комсомол. Это был единственный путь к образованию, к карьере, к выживанию. Волки за право жить вменяли в обязанность выть семилетним несмышленышам. Учился Саня хорошо, писал эссе, стихи, в десятом классе задумал роман о «революции», которую его заставили полюбить.
В 1936 году Саня поступил в Ростовский университет. Инстинктивно догадываясь, что кормиться в СССР филологией — это очень черная и очень грязная работа, он выбрал себе физико-математический факультет. И правильно сделал: математика спасла его на войне, позволила выжить в заключении, давала много лет верный кусок хлеба, хотя и без масла. В университете Саня учился отлично, был сталинским стипендиатом, много изучал историю и марксизм-ленинизм. (Пригодится для «Ленина в Цюрихе» и «Красного колеса».) В 1941-м он получает свой красный диплом и рекомендацию от университета на должность ассистента вуза или аспиранта.
А параллельно в 1939 году будущий великий писатель поступил на заочное отделение ИФЛИ — Института философии, литературы и истории в Сокольниках, где сейчас немецкий и французский факультеты Иняза (там училась в 1968-1969 годах и я). ИФЛИ был оазисом среди советской казенщины: немного фронды, немного дооктябрьских знаний. Павел Коган тоже учился там. Саня был завзятым энциклопедистом, и театр был ему не чужд: в 1938 году он пытался сдать экзамены в театральную школу Юрия Завадского, но «срезался».
В апреле 1940 года завидный жених, перспективный студент, сочетается очень неудачным браком со студенткой Ростовского университета Натальей Решетовской, своей ровесницей, после четырехлетнего романа. И тут началась война.
ПРОДОЛЖЕНИЕ МИРА.
Принято считать, что война — это продолжение политики, то есть мира, другими средствами. Но здесь все было наоборот, и война продолжила сталинский, советский «мир»: злобный, голодный, оголтелый и фанатичный. Ничего для Солженицына не изменилось: война всегда была вокруг, просто появился немецкий враг вместо врага народа из соседней квартиры, и это было даже как-то симпатичнее и фотогеничнее. Появился выбор: кроме лагерей открылась дорога на Запад, в окопы. Народ наконец-то обрел какую-то ценность, хотя бы в качестве пушечного мяса. Под пулями и снарядами можно было хватануть глоток свободы: Сталин и особисты были все-таки дальше, чем фронт и вражеские войска. Но Солженицын вообще, как почти вся молодежь, рвался на фронт. Однако конный обоз и звание рядового его не устроили, и он пробился в артиллерийское училище. Здесь-то и пригодилась математика. Артиллерия давала шансы на жизнь — в отличие от пехоты. И все-таки «боги войны», аристократия. Училище в 1942 году Солженицын закончил лейтенантом. А дальше его дороги легли путями 2-го Белорусского фронта, от Орла до Восточной Пруссии. Воевал умно и храбро, орудия не терял, один из всех офицеров дивизиона вышел без потерь из окружения, довоевался до звания капитана, полученного уже в июне 1944-го. Были и большие награды, которые дают редко: ордена Красной Звезды и Отечественной войны. Он был скромным героем войны, мог стать и почтенным советским ветераном, но Бог и Судьба хотели сделать его единственным из всех.
Солженицын на фронте учился писать, вел дневники, посылал заметки литераторам в Москву и был одобрен самим Лавреневым. Но чаша сия не была пронесена мимо его уст, и, как это всегда бывает, свершилась не воля боевого капитана, а Божья.
ЕГО УНИВЕРСИТЕТЫ.
Военная свобода оказалась обманчива: молодые военные забыли об НКВД. Разобравшись кое в чем, Солженицын трансфор-мировался в «твердого ленинца», и они с товарищем с другого фронта, Николаем Виткевичем, переписывались через военную цензуру, костя на чем свет стоит Пахана, то есть Сталина, писали резолюции про «крепостное сталинское право» и открытым текстом собирались создавать после войны подпольную организацию «для восстановления ленинских норм».
Под самую Победу, в феврале 1945 года, оба фронтовика загремели под арест. Командир дивизиона пожал Солженицыну руку при чекистах, а мог бы и заранее предупредить, чтобы капитан ушел к союзникам. Через несколько лет Солженицын так бы и поступил, но в 1945 году он был к этому не готов. Поэтому звонкий боевой капитан, как кролик, поехал в сторону Лубянки и дал себя посадить, за что сам же себя бичевал в «Архипелаге». Все было как у всех: статья 58, пункты 10 и 11 и восемь лет по ОСО (особое совещание). Математика привела его в шарашку. Тюрьма, но сытая, и работа чистая, под крышей.
А красивая шатенка, жена Наташа, оказалась как многие: в 1948 году предала мужа и заочно развелась с Солженицыным. Сам же он поссорился с начальством шарашки и загремел в Степлаг, особый лагерь в Экибастузе, на севере Казахстана. Оставалось три года, и он отбыл их на общих работах, «доходил», терял силы, в 1952 году заболел раком, а оперировали его в лагерной больничке. 13 февраля 1953 года Александр Исаевич был освобожден, получил в ссылке (в том же Казахстане, только в Южном) работу в школе, но в декабре метастазы снова свалили его, и он был направлен в Ташкент на лучевую терапию. Он выжил чудом: опять-таки Бог хранил его. Как все дожившие, тощий, больной, озлобленный, он был освобожден из «вечной ссылки» в 1956 году, а в 1957-м даже реабилитирован.
Он возвращается в жалкую деревню Мильцево Владимирской области преподавать математику (именно в этой деревне стоял Матренин двор—ив реальности, и в рассказе). Наталья, неверная его жена, вернулась к нему в 1956 году, и доверчивый Солженицын ее простил, чтобы она предала его потом вторично.
И вот наконец ему удалось устроиться аж в самой Рязани преподавателем астрономии. Этими этапами и путями- перепутьями ходили многие, но Бог избрал только его одного.
ЕГО ВОЙНА. Шестикрылые серафимы иногда приходят инкогнито и незаметно. Был советский капитан, марксист, а потом не очень смелый арестант, который и под арест пошел безропотно, и бежать из лагеря не пытался, и в шарашке корпел, выживая, и внутрилагерную тюрьму строил. И вдруг и зеницы у него отверзлись, и горний ангелов полет он внял. И он услышал это: «Восстань, пророк, и виждь, и внемли, исполнись волею моей, и, обходя моря и земли, глаголом жги сердца людей!» (А. Пушкин). В лагере Солженицын понял все и про Ленина, и про советскую власть, и про свою миссию: сокрушить коммунизм. И он стал героем, подвижником, пророком, и он пошел «на вы»: в пещь огненную. Он стал еще в лагере собирать улики, свидетельства, факты и имена. Он заучивал их, он их шифровал. Он шел на смерть: если бы эти материалы обнаружили, его бы уничтожили. Он вынес все это, он выслушал тысячи очевидцев, он узнал все про этот таинственный Архипелаг ГУЛАГ: «Те, кто едут
Архипелагом управлять — попадают туда через училища МВД. Те, кто едут Архипелаг охранять — призываются через военкоматы. А те, кто едут туда умирать, как мы с вами, читатель, те должны пройти непременно и единственно—через арест.
Архипелаг этот чересполосицей иссек и испестрил другую, включающую страну, он врезался в ее города, навис над ее улицами — и все же иные совсем не догадывались, очень многие слышали что-то смутно, только побывавшие знали все. Но будто лишившись речи на островах Архипелага, они хранили молчание. Неожиданным поворотом нашей истории кое-что, ничтожно малое, об Архипелаге этом выступило на свет. Но те же самые руки, которые завинчивали наши наручники, теперь примирительно выставляют ладони: „Не надо!.. Не надо ворошить прошлое! Кто старое помянет — тому глаз вон!" Однако доканчивает пословица: ,Д кто забудет—тому два!" Идут десятилетия — и безвозвратно слизывают рубцы и раны прошлого. Иные острова за это время дрогнули, растеклись, полярное море забвения переплескивает над ними. И когда-нибудь в будущем веке Архипелаг этот, воздух его, и кости его обитателей, вмерзшие в линзу льда — представятся неправдоподобным тритоном» (А. Солженицын, «Архипелаг ГУЛАГ»).
Из лагеря он вынес в голове заученные пьесы: «Пленники», «Пир победителей»; в ссылке написал пьесу «Республика труда» и роман «В круге первом». Себя он вывел там под именем Глеба Нержина; будущего диссидента Льва Копелева, отчаянного коммуниста («По всем кузням исходил, а некован воротился») — под именем Льва Рубина. Но главный герой «Круга» — это дипломат Иннокентий Истомин, идущий, как утлый кораблик, на таран страшного броненосца Лубянки, «изменник Родины», предупреждающий лохов-американцев (и тщетно отдающий за это жизнь) о том, что советские шпионы (не нашим нынешним чета) выкрали у них секрет атомного оружия.
Но первым залпом станет «Один день Ивана Денисовича», «Щ-854», история безгласного, неграмотного зэка — работяги, честного, совестливого мужика, севшего «за окружение». Твардовский пробил публикацию повести, написанной в 1959 году, и «Новый мир» опубликовал этот шедевр в № 11 за 1962 год. Я прочла его в 1967-м, в семнадцать лет, и для меня обрушился мир. Это была звезда Полынь, и страшная сила этой горечи отравила и море, и сушу, и источники вод; это была комета, возвестившая гибель СССР и крах коммунизма. «Засыпал Шухов вполне удоволенный. На дню у него выдалось сегодня много удач: в карцер не посадили, на Соцгородок бригаду не выгнали, в обед он закосил кашу, бригадир хорошо закрыл процентовку, стену Шухов клал весело, с ножевкой на шмоне не попался, подработал вечером у Цезаря и табачку купил. И не заболел, перемогся. Прошел день, ничем не омраченный, почти счастливый. Таких дней в его сроке от звонка до звонка было три тысячи шестьсот пятьдесят три. Из-за високосных годов три дня лишних набавлялось...»
Это был первый залп по «Идолищу поганому», а все остальное пошло прямо в самиздат или тамиздат, в YMCA-Press. Впрочем, из тамиздата Солженицын возвращался как бумеранг. «Один день» был выдвинут на Ленинскую премию за 1964 год, но сила взрыва была слишком велика: наверху началась паника. Премию не дали, и в 1965 году принятый Твардовским в «Новый мир» роман «В круге первом» был уничтожен, рассыпан в наборе. Зато ЦК КПСС издает «Круг» и «Республику труда» вместе с «Пиром победителей», «ДСП» для номенклатуры, для служебного использования. Рукописи изымаются на обысках, но, как водится, не горят.
«Раковый корпус» и «Август четырнадцатого» уплывают «в люди», в самиздат.
В 1967 году закончен титанический труд над «Архипелагом». Его библейская, несовременная мощь («И в Евангелии от Иоанна сказано, что Слово это - Бог». Н. Гумилев) сокрушила западное сознание, и, хотя пал коммунизм от голода и собственной нелепости, одного сильного союзника, Рональда Рейгана (и США), Александр Исаевич раздобыл. А далыше пошли сплошные «звездные войны»: Солженицын бодался с КПСС как теленок с дубом; писал гневные письма съезду писателей и «вождям СССР»; метал громы и молнии; получал в 1970-м Нобелевскую премию; реабилитировал в пьесах и «Архипелаге» Власова и РОА, ОУН и чеченский народ; учил восставать в сценарии «Знают истину танки». Ему дали кров Мстислав Ростропович и Галина Вишневская, его судьбу решало Политбюро. В феврале 1974 года бедные «вожди» арестовали гения и выслали его в ФРГ, к другу гонимых Г. Бёллю. Только на это их и хватило.
Но уехал он не один. Неверная Наталья, когда муж стал штурмовать Госстрой, опять спасовала. В 1968 году писатель нашел себе другую Наталью, настоящую декабристку, друга и соратника. В 1973 году они поженились, чтобы не расставаться никогда. Наталья Светлова родила писателю трех прекрасных сыновей: Ермолая (1970 год), Игната (1972 год) и Степана (1973 год). Они жили в Цюрихе, потом в Вермонте, в США. Солженицын создал Русский фонд помощи политзаключенным, пустив туда все гонорары за «Архипелаг» и саму Нобелевку; за его книги в ксеро- и фотокопиях давали по семь лет лагерей; он вернулся в этих копиях, уложенных в коробки из-под утюга или торта; он писал неинтересное, но полезное «Красное колесо».
Но пророки призваны обличать, а что делать, не знают даже они. Он призывал нас вернуться в 1913 год, а незнакомый и непонятный ему западный путь отвергал, за что Запад его тотчас же и разлюбил. Это был Пророк только для своего отечества. И то на краткое время, с конца восьмидесятых до середины девяностых.
А дальше я склонна верить А. Коху, который считает, что миссия была окончена, Солженицына оставил Бог, и мы потеряли его не в 2008-м, а в 1989-м, когда выяснилось, что ему больше нечего сказать. Нелепое странствие через всю Россию от Владика и занудство «200лет вместе»—это была агония. Не будем об этом. Солженицын вечно будет реять над нами. «Ты должен быть гордым, как знамя; ты должен быть острым, как меч; как Данту, подземное пламя должно тебе щеки обжечь» (В. Брюсов).
Вы все дураки и не лечитесь
Друзья, в последнее время регулярно расшифровывает наши ролики только один мой френд
http://ruda-pani.livejournal.com/
Если так продолжится, то она и будет нашим единственным френдом
http://ruda-pani.livejournal.com/
Если так продолжится, то она и будет нашим единственным френдом
Вы все дураки и не лечитесь
пятница, 24 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
Вы все дураки и не лечитесь
четверг, 23 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
ТБИЛИСИ, 21 дек - Новости-Грузия, Циция Мамулашвили. Президент Грузии Михаил Саакашвили поздравил с избранием на пост президента Белоруссии Александра Лукашенко, сообщение об этом размещено на официальном сайте президента Белоруссии.
http://www.newsgeorgia.ru/politics/20101221/213655274.html
http://www.newsgeorgia.ru/politics/20101221/213655274.html
Вы все дураки и не лечитесь
«Медведь», февраль 2010 ВАЛЕРИЯ НОВОДВОРСКАЯ
Ушедший из народа
Андрей Платанов, так же как Максим Горький и Сергей Есенин имел очень привлекательное для марксистов пролетарское происхождение. Сам рабочий, из рабочей семьи, он поначалу, просто по классовой инерции, двинулся за рабочим классом в коммунизм под руководством коммунистов, профсоюзов, Советов, совнаркомов, Ильича и прочих захребетников, короедов и спиногрызов, заедавших пролетарский век. Несмотря на модное в 1920-1930-е годы происхождение, он прожил страшную, скудную, голодную жизнь. Граф А. Н. Толстой со своим чуждым происхождением пристроился куда лучше и, по сравнению с представителем правящего класса Платоновым, просто роскошествовал. И хотя Андрей Платонов ухватил за краешек Серебряный век (целых восемнадцать лет до театрального разъезда, до 1917 года, до 25 октября, когда грубо залязгало железо и заглушило нежный звон серебра), никакого Серебряного века ему не перепало. Он не ходил с веселыми друзьями по Одессе, у него вообще сначала не было друзей. Он не успел войти в богему, он так ею и не стал. Горький и Есенин еще перехватили земных благ. Горький — от шальных поклонников, светских львов и львиц до Октября, а после от Советов, но уже не даром и под домашним арестом. Однако на Капри было тепло и приятно даже за счет ГПУ, а в особняке кормили клубникой в январе и икрой круглый год, а энкавэдзшники наливали шампанское. Заработок Есенина был добыт куда честнее, но и ему накапало от Муз: сначала привечали светские дамы вплоть до царицы, а потом поэт и кутил, и поездил по «заграницам», и был любим Айседорой Дункан.
Андрею же Платонову не досталось ничего ни от Серебряного века, ни от новых советских времен. Жизнь его страшно обделила, обсчитала, как последняя мошенница.
Их четверо, великих русских литераторов-мучеников. Им алтари и свечи в главном приделе, им белые лилии, гиацинты, асфодели, им торжественный орган, распятия из слоновой кости и серебряная парча. В Храме Русской Литературы чтят мучеников и святых. Осип Мандельштам, Николай Гумилев, Марина Цветаева и Андрей Платонов — безбожник, испивший чашу горечи до дна и сказавший: «Да будет воля Твоя, а не моя». Выйдя в литературу из народа, со дна, он сумел самоучкой стать интеллигентом и филологом, получить образование, все понять и осмыслить и употребить свой великий дар для того, чтобы уйти из народа в вольнодумцы и диссиденты и не иметь в годы советской власти вплоть до 1987-го иного пристанища для своих шедевров «Чевенгура» и «Котлована», нежели самиздат. Он все видел изнутри, глазами безъязыкого, слепого, парализованного невежеством и заражённого фанатизмом народа, и рассказал об увиденном страшнее всех, ибо природным интеллигентам не долезть было до этих бездн. Сотворим же ему вечную память в нашем Храме и отслужим литургию. Прах к праху, век к веку, гений к гению, бессмертие к бессмертию...
Та заводская проходная
Андрей Климентов (Платонов — это только псевдоним, по имени отца, Климентова Платона Фирсовича) родился 28 августа 1899 года в Воронеже, в Ямской слободе. Отец его, рабочая косточка (крепкий старик прожил 82 года и умер в 1952-м, на год пережив сына), был машинистом паровоза и слесарем в воронежских железнодорожных мастерских. Мать, Лобочихина Мария Васильевна, дочь часовщика (она умерла в 1929-м), вела хозяйство, занималась домом и так увлеклась, что родила мужу одиннадцать детей. Андрей как раз был старшим. На содержание этой горластой босоногой команды вечно не хватало отцовского жалованья — здесь бы и летчик не управился, не то что машинист. Нужда, многосемейность, невежество — вот что встретило в детстве великого писателя. И мрачный город Воронеж, где будет изнывать в ссылке Мандельштам. Они пересекутся в этом городе, их пути-перепутья, но писатель и поэт разминутся на улицах Воронежа, чтобы встретиться после в лабиринтах жестокой судьбы и в энциклопедиях. Платоша Платонов, сын писателя, гипотетически мог встретиться в лагере или на этапе с умирающим великим поэтом.
Воронеж — не Одесса, не Крым, и маленькому Андрюше с самого раннего детства было холодно, скучно и тяжело. В 1906 году малыш поступает в церковно¬приходскую школу. А с 1909-го по 1913-й учится в городской четырехклассной школе — так называемом народном училище. Удел детей бедноты. В четырнадцать лет его «университеты» заканчиваются, надо зарабатывать на хлеб, ведь дома столько голодных ртов. Год Андрей работает поденщиком: водит локомобиль в имении богатого полковника; служит курьером в конторе; с 1915 года работает литейщиком на заводе и приобретает высокую квалификацию. Но в мастерских помельче хорошему мастеру клиенты платят больше, так же, как в автосервисе в 1970-е можно было «срубить бабло» побольше жалованья на АЗЛК. И Андрей работает в мелких мастерских, у кустарей: литье, токарное дело и даже изготовление мельничных жерновов.
До шестнадцати лет он не прочел ни одной книги: негде взять, нет времени, некому помочь с выбором. И вот революция, и ветер перемен, и можно из ничего попытаться стать всем. Андрей встретил Октябрь с нежностью. Сказали ему: «Дети рабочих, смело за нами!» Он поверил и пошел. Двое их было, народных, русских насквозь, доверчивых и, как сказал ядовитый О. Генри, «свежих, как редис» и «простых,. как грабли». Сергей Есенин и Андрей Платонов поверили во все ленинские басни искренне, до донышка души. Андрей мечтал учиться, и вот теперь он смог освоить инженерную специальность (все-таки мальчик после ремеслухи, в университет пойти ему не пришло в голову, да и кусок хлеба всегда нужен, революция даром не кормила). В 1918 году Платонов поступает на электротехническое отделение Воронежского политехнического института. Он основательно изучил это дело, а заодно и ирригацию с мелиорацией. Но его, конечно, понесло на бронепоезд.
Все-таки двадцать лет. Революционный комитет Юго-Восточных железных дорог использует его по специальности: сын машиниста и сам знал эту профессию досконально. Стрелять ему, слава Богу, не пришлось. А отец его, Платон Фирсович, сделал карьеру: дважды получил звание Героя труда, в 1920-м и 1922-м, а в 1928-м даже вступил в партию. Стахановцам давали хороший паек, семья сталсгжить «не хуже других» (у «других» ведь тоже ничего не стало, все отняли). В 1919 году Андрей робко пришел в редакцию железнодорожного журнала «Железный путь». Пока еще как журналист и эссеист. Дар разрывал ему горло, просился наружу, но он еще не знал слов. Усердного пролетария посылали собирать материал для газеты, а в июле 1919-го и вовсе мобилизовали в Красную Армию. Возил он военные грузы в качестве помощника машиниста, потом попросился в ЧОН (часть особого назначения), в железнодорожный отряд, рядовым стрелком. Пару раз побывал в бою, но судьба его хранила и от смерти, и от убийства. И вот в 1920 году он решительно берет себе псевдоним «Платонов». Он знает, что будет писать. Стиль уже есть, нет великой идеи. Он еще «верующий Макар», не «усомнившийся».
Весной 1920 года он сгоряча вступает в партию. Для парня из рабочих это типично. Но дальше идет уже эксклюзив: в 1921 году, в декабре, он из партии выходит. Этого тогда (да и потом, вплоть до 1991 года) не делал никто из умных людей, желающих преуспеть. И ежу было ясно, что выгодно состоять в партии победителей и завоевателей. Но Платонов был фанатично честен и не умел приспосабливаться. Однако закончить годичную губернскую партийную школу он успел. Но это было все не то и не про то. Общаясь с бывшими «буржуазными» журналистами, он понял, чего ему недостает. Набрал классики, истории, философии — и русской, и зарубежной — и стал читать. Сам себе устроил и истфак, и филфак, и философский. Культура хлынула водопадом, благо никто не мешал: ни собратьев по перу, ни кабаков, ни пьянок. В 1922 году он удачно женится на Марии Александровне из рода Шереметьевых, образованной, дворянке, успевшей обеднеть еще до Октября. Она поняла, что этот самородок, чистый, неуклюжий, косноязычный — будущий гений. Машенька была очень домовита и любила печь пироги, когда были деньги. Гости Платоновых всегда имели свой пирог, иначе Маша их и в дом не пускала, пока он не испечется. Она довела Платонова до момента, когда он понял все про свою народную власть и обрел от горя и отчаяния то самое Слово, про которое в Евангелии от Иоанна сказано, что оно — Бог.
В 1922 году Машенька родила ему сына Платона, красавца и умницу, над которым писатель дрожал, как Скупой рыцарь. И тогда же в Краснодаре выходит его книга стихов — «Голубая глубина», отмеченная Брюсовым. До 1926 года Платонов творит чудеса по «ремонту земли» (аграрии потом содрали у него этот термин): работает в губернии как инженер-мелиоратор, занимается электрификацией, руководит строительством трех электростанций. Этакий Чубайс нэпа. Умелый и деятельный инженер давал власти рекомендации (уровня Евросоюза) по созданию фермерского хозяйства и улучшению почвы. Его никто не стал слушать. Весной 1924 года он опять подает заявление в партию (нэп все-таки, кажется, что будет социализм и с человеческим лицом, и со сливочным маслом), но видит, что это ненадолго, и не вступает. В 1926 году после талантливых, но лояльных «Города Градова», «Антисексуса», «Эфирного тракта» он пишет короткий смертельный шедевр — «Епифановские шлюзы». Это приговор и петровским реформам без человеческого лица, и сталинской назревающей пятилетке, и любому насилию государства с его глобальными проектами над маленькой человеческой жизнью. Он предвидел, он прозрел. Жуткая участь честного заезжего инженера-немца предвосхитила и судьбу Промпартии, и участь инженера Пальчинского, и гибель инженеров-«пределыциков», и аресты честных агрономов, инженеров, железнодорожников, которые не могли ускорить эволюцию, изменить законы физики и за это становились «вредителями». Еще два года оставалось до расправы с Пальчинским, три года — до политической смерти Бухарина, Томского, Сокольникова, а он уже все знал. О, если бы обреченные интеллигенты усвоили содержание «Шлюзов» и попытались спастись и спасти от Сталина страну! Но пророк, как всегда, не был услышан, и все пошло своим чередом.
В 1926 году Платонов с Машей и маленьким Платоном едет покорять Москву. Все раннесоветские литераторы туда съезжались. Но не было в Андрее Платонове столичного лоска, светскости, богемного веселья. Пил он мало, а если и пил, то тяжело, мрачно, в одиночестве и тогда требовал, чтобы Маша снимала с него сапоги. Маша, кроткая и любящая, снимала... Литература не давала денег, эстеты не могли так сразу воспринять мощный, корявый, первобытный, мучительно продирающийся сквозь земли, леса, времена и понятия платоновский язык. Читая Платонова, словно присутствуешь при пытке, читать его не в радость, это тяжкий, непосильный, не дающий надежды и света труд. Труд сотворения языка, равносильного и адекватного крушению одного и созданию другого мира. Семья страшно голодала, Платонов носил к Китайской стене продавать свои узкоспециальные книги по ирригации и электричеству. И вынужден был уехать в Тамбов, заведовать землеустройством — до 1927 года. В 1926 году он пишет маленький шедевр — «Корову», за который сегодня на него молились бы и экологи, и вегетарианцы. Повесть о корове, теленка которой сдали на мясо, а она жить не смогла и покончила самоубийством свою коровью жизнь, бросившись под паровоз.
Via dolorosa
Платоновы возвращаются в Москву, и семью кормит Мария Александровна. Она работает редактором, возится с сыном, бегает по лавкам, и тяжелую сумку ей подносит сосед — Эдуард Багрицкий, а не муж. Муж ходит в ее редакцию и просит уволить жену, чтобы на нее «мужики не засматривались». Наверное, все гении в быту — жуткие эгоисты и палачи своих жен. А Машенька, понимая, что муж — гений, терпела все молча. Платоновых подкармливал ее брат, Петр (а сам ходил в байковых штанах). Без помощи этого инженера-конструктора и писатель, и его семья погибли бы. Булгаков называл Платонова Мастером (уж он-то знал ему цену!), и поговаривали даже, что с Маши он писал Маргариту, а Мастера — с Платонова. Но из писателей Платонов сошелся близко только с Шолоховым, который плясал гопак у него на кухне: свой человек, из народа, не интеллигент. Хорошо отнесся к Платонову Г. 3. Литвин-
Молотов, директор издательства «Молодая гвардия». Он был бессменным платоновским редактором, он довел «Чевенгур» до верстки. Сталин отплатит этой доброй душе
— Литвин-Молотов погибнет в ГУЛАГе в 1945 году. В 1929
году был готов «Чевенгур», к 1931 году написан
«Котлован». Они не увидели печати, но Сталин, видимо,
прочел и выбрал для самородка особенную муку, каких
не сыщешь и в аду. А Платонов писал и вождю, и
Горькому, просил помочь, разобраться, дать печататься.
Горький ответил: «Не сердитесь. Не горюйте. Все
минется, одна правда останется». Критики пишут о
Платонове: «Клевета», а он с 1931-го по 1935 год работает
инженером в наркомате тяжелой промышленности,
делает изобретения, получает патенты. Словом,
зарабатывает на хлеб. Он пытается обещать
«перековаться», но литераторы (и НКВД) ему не верят.
Даже его покаянные письма не публикуют газеты: хотел
покаяться, а стал ерничать, издеваться и острить. Врать он
не научится до конца.
В 1931 году выходит повесть «Впрок», Сталин и Фадеев приходят в исступление. Печатать его перестали. Ответ Сталина пришел в 1937 году: арестовали его сына Платона, пятнадцатилетнего школьника. Сталин выбрал заложника, и Шолохову удалось вызволить несчастного мальчишку только в 1940 году, с уже хроническим, неизлечимым туберкулезом. Платон умрет в 1943-м, перед смертью женится и оставит родителям сына Сашку. Сталин обеспечил себе «хорошее» поведение Платонова хотя бы до этого самого 1943 года. Впрочем, ничего нужного «им» Платонов все равно не смог написать. Но безропотно поехал на фронт корреспондентом, мерз, болел, был ранен, подхватил туберкулез. За написанное в 1946 году «Возвращение» — снова остракизм, снова отлучение от печати, уже до конца. Но прежде чем уйти из печати и из жизни, он ушел из народа, мрачно и решительно. И остался один. У них с Машей появилась дочь, Машенька, но больному Платонову нельзя будет приласкать ни ее, ни внука Сашку. Мария Александровна сделает в комнату умирающего мужа высокий порог, чтобы Сашка с Машкой не заразились.
Via dolorosa Платонова оборвется в 1951 году; в минуты улучшения он будет обрабатывать для печати сказки, а иногда даже мести двор Литинститута, предвосхищая целую плеяду поэтов, ученых и писателей 1970-х годов: дворников и истопников, грузчиков и лифтеров. За месяц до смерти за ним придут трое из МГБ
— забирать. Увидят живой скелет на постели, пожмут
плечами и уйдут. Хоть в чем-то повезло — он умер на
руках у Маши. А она осталась мучиться и бедствовать до
1983 года, ей никто больше не помогал — ни Шолохов, ни
богатые, вышедшие все-таки в люди братья и сестра
Андрея Платоновича. И его публикаций она не увидит —
до выхода в печать «Чевенгура» и «Котлована» останется
еще четыре года. Святое катакомбное семейство
воссоединится на кладбище.
Две составных части социализма
Тремя человеческими жизнями оплачены «Чевенгур», «Котлован», «Епифановские шлюзы», «Корова» и многое другое, но эти перлы точно переживут века. Платонов описал реальный, практический социализм. Сначала «Чевенгур», город уверовавших в коммуну безграмотных идиотов, которые решили не сеять и не пахать, а питаться корнеплодами, ибо коммунизм сам должен их кормить. Здесь воздыхатель погибшей Розы Люксембург Копенкин на лошади Пролетарская Сила, и идеалист Дванов, и чекист Пиюся. И вот они все принимают решение: «Советская власть предоставляет буржуазии все бесконечное небо, оборудованное звездами и светилами, на предмет организации там вечного блаженства; что же касается земли, фундаментальных построек и домашнего инвентаря, то таковые остаются внизу — в обмен на небо — всецело в руках пролетариата и трудового крестьянства. В конце приказа указывался срок второго пришествия, которое в организованном безболезненном порядке уведет буржуазию в загробную жизнь». Это, конечно, означало расстрел. А второй источник — это совсем уже мрачный и адский «Котлован», который неистово роют пролетарии, сначала спровадив буржуев по течению реки на плоту в море, причем отбирает кандидатов на плот Медведь-молотобоец, который чует классового врага... Не отсюда ли идет поговорка, что у нас прокурор — медведь? Беспросветное, черное отчаяние Платонова — это мир атеиста, и без Воланда, и без Иешуа Га-Ноцри. Платонов никогда не был за границей, так и прожил свои горькие 52 года за глухим забором СССР. «Чевенгур» и «Котлован» — это среда обитания абсолютного большинства замученного и обманутого народа: без выхода, без будущей жизни, без надежд и упований. На дне «Котлована».
Вы все дураки и не лечитесь
среда, 22 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
Вы все дураки и не лечитесь
вторник, 21 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
Абхазия 93
Здравствуйте. Вчера пересмотрел фильм Андрея Некрасова "Уроки Русского" о российско-Грузинской войне 2008 года. Часть фильма была посвящена событиям в Абхазии 93-го года и чудовищной роли россии в этом межэтническом конфликте. 1993 год, не самый легкий в нашей истории. Меня интересует роль Б.Н. Ельцина в этих событиях, ну и вообще руководства страны. Знал ли Ельцин о том, что происходит? Если знал, то мог ли предотвратить или смягчить, например призвав международных миротворцев. Интервью грузин о зверствах абхазов и т.н. казаков, кадры видеохроники, например кадры горящего сбитого пассажирского самолета, который был полон женщин и детей - это шок. Хотелось бы просто услышать Ваше мнение по этому вопросу, а также, если можно пару слов об Андрее Некрасове, если конечно Вы знакомы с Работами этого замечательного Человека. Спасибо.
ОТВЕТ
понедельник, 20 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
Наши ролики, которые размещались в ЖЖ Константина Борового
http://kborovoi.livejournal.com/
на прошлой неделе
Методы борьбы в Астрахани
http://www.youtube.com/watch?v=08875RU3DVI
Ходорковский президент
http://www.youtube.com/watch?v=HErQIdPTXnk
Охта- центр
http://www.youtube.com/watch?v=w8dZoKo3IZM
Путин сыграл и спел
http://www.youtube.com/watch?v=hQiXQIAo4WA
Берлин 10.12.10
http://www.youtube.com/watch?v=D8mnFRj4PWU
http://kborovoi.livejournal.com/
на прошлой неделе
Методы борьбы в Астрахани
http://www.youtube.com/watch?v=08875RU3DVI
Ходорковский президент
http://www.youtube.com/watch?v=HErQIdPTXnk
Охта- центр
http://www.youtube.com/watch?v=w8dZoKo3IZM
Путин сыграл и спел
http://www.youtube.com/watch?v=hQiXQIAo4WA
Берлин 10.12.10
http://www.youtube.com/watch?v=D8mnFRj4PWU
воскресенье, 19 декабря 2010
Вы все дураки и не лечитесь
Благодарим за поддержку!
Здравствуйте Валерия Ильинична,
Спасибо большое за ответ на мой вопрос о выборах в Молдове!
Он кстати тут-же появился на сайте unimedia.md, и посмотрите сразу сколько комментариев. В основном в них говорится: "ну есть же ещё настоящие интелектуалы в России." Вот ссылка:
http://unimedia.md/?mod=news&id=2...
Благодарю за поддержку.Сергей, Кишинёв – Бухарест
ОТВЕТ